"Владимир Федорович, вы сказали замечательную фразу - «бог дал». Если уж идти дальше, то этот бог в России называется «Большие гастроли». В первую очередь мы благодарны этой программе, что имели возможность приехать. Ее цель не в том, чтобы привезти и прокатать спектакли. А глубокий смысл ее в том, чтобы театр привез спектакли без потерь.
То есть жители города Омска смогут увидеть спектакли «Одураченный муж» и «Бесприданница» наши в том виде, в каком они идут в Минске на нашей базовой площадке. Приехали не только актеры, но приехали наши цеха, которые обеспечат уровень спектаклей. Для нас это не просто очередная поездка в какой-то очередной город. Для нас это знакомство с городом, с людьми, с творческой интеллигенцией в том числе. Это общение".
О работе с режиссерами из России
"У нас ставили российские режиссеры. У нас и Аркадий Фридрихович Кац ставил, и Дмитрий Астрахан ставил, и Павел Пронин ставил, тогда еще молодой режиссер. Но дело в том, что последние лет семь у нас была одна реконструкция, потом вторая сейчас идет реконструкция. Плюс с первого января этого года мы перешли в режим 50 на 50 с государством - новый источник финансирования. А мы еще на аренде. Ездим. За аренду сами платим.
У нас сейчас время испытаний для театра. Мы, кстати, его хорошо проходим. Поэтому последние постановки российских режиссеров у нас были где-то в 2016-17 годах. Потом пошла у нас ремонтная полоса. Кстати, огромное спасибо министерству культуры Российской Федерации и в этом году мы получили грант на постановку спектакля. Будем ставить Ильфа и Петрова "12 стульев". Буду сам ставить. Приходится".
О реконструкции здания театра
"Я не производственник. Но если капремонт назначили - значит это кому-нибудь надо. Специалисты лучше знают, почему выделили большие государственные средства на ремонт. Вы понимаете, у нас старое здание. Оно вообще построено в XIX веке. Там синагога была, потом еврейский театр, в котором Михоэлс выступал. Потом был дворец культуры железнодорожников. Чем только это здание и не было. А потом уже, где-то в 1950-х годах, туда вселился Русский театр БССР - так мы тогда назывались. И с этого момент пошла наша история.
Было бы проще, если бы его можно было снести, а потом восстановить, но это памятник архитектуры. Поэтому только ремонт. А ремонты они непредсказуемые. Ты ремонтируешь - потом натыкаешься на что-то и надо опять все переделывать. Но Оскар Уайльд сказал гениальную фразу: "То что для нас является тяжким испытанием - на самом деле может быть скрытое благо". Мы настолько много сейчас стали гастролировать, что артисты не помнят гостиниц, где они останавливаются. Раньше это было: "Ой, мы были там, были там". А сейчас уже путаются. Гастроли проверяют коллектив на прочность. Это по своему воспитывает актеров. Каждая площадка - ты должен по разному пристроиться. Любой поворот в жизни театра можно использовать как во вред, так и во благо".
О гастрольной афише
" Вот мне тоже всегда интересно, почему именно эти спектакли. Отвечу шуткой сразу. Потому что они по декорациям влазят в одну фуру. На самом деле и поэтому тоже. При отборе, конечно, ты учитываешь, как представить театр. Мы не могли без русской классики. Конечно, недавно был год Островского. "Opus 40. Бесприданница" - это наша работа, посвященная юбилею русского Шекспира. Хотя я не согласен с этим утверждением. Журналисты говорят: "Это наш Шекспир". Я говорю: "Это не наш Шекспир. Это наш Островский. А Шекспир пусть будет у них".
Сцены из спектакля Национального академического театра имени Максима Горького (Минск) "Opus 40. Бесприданница"
"Наш театр всегда отличался постановками по западной классике. Я считаю, что высокая комедия Мольера, она достойна открывать любые гастроли. Почему? Потому что от критиков немного уходит жанр комедии. Мы сейчас были в Нижнем Новгороде на "Комедия фест". Открывали как раз нашим "Одураченным мужем". И я заметил, что критики как-то несерьезно относятся к комедии. "Ну это ж комедия - несерьезно". Но если вспомнить Аристотеля, комедия и трагедия - это одинаковые жанры.
Сцены из спектакля "Одураченный муж"
"Театр вообще должен обладать широкой палитрой жанров и авторов хороших. За наш репертуар я отвечаю - у нас нет случайных авторов. Так, у нас два спектакля "Фауст" и рок-опера "Граф Монте-Кристо", которые на протяжении двух лет идут с неизменным аншлагом, и билеты продаются задолго. У нас в этом году на День театра был уникальный опыт. "Монте-Кристо" мы сыграли два раза во дворце республики (вместимость большого зала дворца Республики 2700 мест - примечание МС2). Спектакль посмотрело 5400 человек."
О современной драматургии
"Хорошо отношусь, если это хорошая пьеса. Мне говорят: "А что не ставишь Павла Пряжко?" Это наш белорусский автор. Он "золотомасочник". Я говорю: "У нас ведь полнометражные спектакли. Если я вытащу оттуда весь мат - останется 20 страниц. Будет спектакль 40 минут. Мы такие не ставим. Понимаете".
"Вопрос современной пьесы очень тяжелый. Если Мольер и Шекспир нам оставили истории о царице, которая влюбилась в осла под воздействием чудесного любовного напитка, то современные авторы любят нам оставить истории о том, как Манька с Ванькой напилися и порезали друг друга в трамвайном депо после работы. Вот такой Эзопов язык театра. Руки марать не хочется об иную пьесы. Было поколение Арбузова, Володина, Рощина, Вампилова, Шукшина. Это пласт. Вот где сейчас такой пласт? Драматург пишет тему, а сегодняшние драматурги любят выплескивать свои детские обиды".
Фото Ирина Ковалева
Версия для печати
