«Взгляд кролика» Кэндзиро Хайтани расскажет про то, что значит быть учителем и не только.

В центре «Взгляд Кролика» молодая японская учительница и ее ученики.

Фуми Котани везет на «особенных» детей. В ее классе полный беспорядок.
Один из учеников ни с кем не разговаривает, проявляет агрессию, другая – мочится в штаны и срывает занятия. Но вместо того, чтобы обратиться, к примеру, к социальному педагогу, как это принято у нас, учительница ищет подход. Мальчик увлечен мухами и именно через это увлечение ей удается до него достучаться, научить писать и даже опубликовать его ПРОЕКТ в местной газете.

При помощи девочки, которая вряд ли вообще понимала, что идет учебный процесс, и ее все же перевели в специальную школу, Котани удается преподать детям урок – если с человеком неудобно, это еще не значит, что от него нужно отказаться. И пусть девочку в конце концов перевели, некоторое время класс коллективно заботился о ней.

Мы видим тот самый индивидуальный подход, о котором из телевизора нам все уши прожужжали, в действии. Когда после отработанных часов ты идешь не к себе домой, а к ученику – изучать с ним виды мух, или меняешь трусики описавшейся на уроке девочке.

Учительствование тут рассматривается как служение, образ жизни, высшая цель. Что, конечно же, полная утопия, в России уж точно.
И дело тут не только в зарплатах, но и в том положении, что занимает фигура учителя в обществе. Учитель у нас вовсе не «сенсе», не высший ранг, заслуживающий особого уважения и поклона.

Мы так просто устроились: относиться к учителям как к обслуживающему персоналу (хотя и он, безусловно, заслуживает уважения), но требовать от них духовного просвещения, всестороннего развития детей, индивидуального подхода.

Поэтому у нас такие Фуми Котани очень быстро перегорают. Я слышала от учителей, хороших учителей с многолетним стажем, что даже если они замечают, что у ребенка какие-то проблемы, они редко начнут беседу, ведь им бежать на другой урок, а потом еще гору тетрадок проверять. А никто ведь «спасибо» потом не скажет, да еще и отругают. Ну помог ребенку, а бумажки-то не заполнены.
И можно ли их в этом винить?!

Поэтому для меня эта книга, конечно, отдает сказочностью.

Но вот один акцент, поставленный в ней, надежно врезается в память.

Момент касается протестного движения, которое развернулось среди учителей, учеников и родителей в книге. Движение против мусоросжигательного завода в жилой зоне и переселения учеников в необжитый район рядом с магистралью.
Один из героев-учителей объявляет протестную голодовку. Я всегда с сомнением относилась к этому жесту. Но после прочтения начала думать, что выразить несогласие таким образом, это лучше, чем вообще промолчать.

Герой говорит:

«Все люди живут, питаясь жизнями других людей. Жизнями тех, кто погиб на войне. Жизнями тех, кого убили за то, что они выступали против войны. Есть люди, которые поедают чужие жизни, не задумываясь».

Пока мы бездействуем, кто-то другой отстаивает нашу свободу.

И, наверное, нам всем следовало бы задуматься об этом, когда в следующий раз решим «выразить нейтралитет».

Ева Сорокоумова