Фойе Пятого театра. Свет приглушен, бывшие и нынешние студентки филфака завороженно вглядываются в большой экран, на котором поочередно вспыхивают и гаснут замысловатые картинки. Тягучий dark ambient, ползущий из динамиков, наполняет пространство, гипнотизирует и обволакивает, фотографии на экране сменяют друг друга.

На снимках - Омск. Не тот вылизанный и обласканный солнцем город, каким он зачастую предстает в работах омских фотографов , а темный, меланхоличный и несколько маргинальный. Такой, каким видят его Ренат Латышев и Артур Крюк, выискивающие сюжеты для снимков на улицах мрачных спальных районов. Панорамы Омска сменяются видами Санкт-Петербурга, и они так плавно перетекают друг в друга, что отличить один от другого довольно сложно - это уже «Внутренний Петербург», цикл работ Ильи Це. Тихий женский голос вкрадчиво нашептывает цитаты из «Идиота» и «Преступления и наказания»: студентки филфака обреченно вздрагивают и опускают ресницы. «В отвлеченной любви к человечеству любишь почти всегда одного себя», - говорит из колонок гипотетическая Настасья Филлиповна, и ее слова легко ложатся на шероховатый трип-хоп. Строки из романа великого русского писателя медленно тонут в волнах гитарных риффов от Grg Pashnin.

Далее перфоманс «Исповедь» от Ксении Ерыкаловой, Оксаны Усольцевой и Игоря Пантина. Актеры импровизируют прямо на сцене и вовлекают публику в драматическую игру - обезумевший Раскольников размахивает топором над ледяной глыбой, а Настасья Филипповна застывает в объятиях случайного зрителя.

Это действо, озаглавленное как «Ночь в театре: Достоевский», - современное прочтение произведений Федора Михайловича. Прочтение по ту сторону гениального «Даун Хауса» - лишенное фарса и оттого более глубокое и мистическое. В век материальных ценностей Достоевский актуален как никогда: оттого так отчетливо и остро звучат этим вечером цитаты из «Идиота».

Как известно, сам Достоевский Омск не жаловал. Называл его «гадким и грязным городишкой», сетовал на нестерпимый летний зной и зимние бураны. А вот омичи Федора Михайловича любят всей душой - любят настолько сильно, что в морозный сибирский вечер откладывают все дела и собираются в тесном фойе Пятого театра. Любителей классики, пожелавших провести «Ночь с Достоевским», оказывается действительно много - часть публики сидит на полу.

За письменным столом, освещенным ярким светом настольной лампы, сидит актер Пятого театра Сергей Шоколов. Сцепив пальцы в замок он читает «Сон смешного человека»: «Главное - люби других как себя, вот что главное, и это все, больше ровно ничего не надо: тотчас найдешь, как устроиться. А между тем ведь это только старая истина, которую биллион раз повторяли и читали, да ведь не ужилась же! «Сознание жизни выше жизни, знание законов счастья - выше счастья» - вот с чем бороться надо! И буду. Если только все захотят, то сейчас все устроится». Последние строчки фантастического рассказа, вплетенные в мелодичный узор из звуков глюкофона и джамбе, обретают новый смысл - они гулко звенят в ушах и режут сознание. И кажется, что между произведениями Достоевского и публикой вовсе не существует пропасти в столетие - это и есть главное доказательство бессмертия великой русской классики.

Ирина Буркина