«Теперь ты здесь живешь и должна забыть все, что было там!»

Открытая, смелая, волевая и неизменно веселая, несмотря на все превратности судьбы, в 71 год она может, не задумываясь, перелезть через забор, если того требуют обстоятельства. Вот уже 45 лет некогда девочка, приехавшая из китайского Харбина, трудится над усами, бородами и кудрями омского ТЮЗа.

Эта хрупкая женщина в полтора метра ростом гораздо крепче любого мужчины держит свое слово, а самое большое счастье в ее жизни – это дочь и внуки.

Возвращение домой
Татьяна Анатольевна родилась в Китае. После революции семья зажиточных крестьян была вынуждена бежать из страны. Пробираясь все глубже в дебри чужой культуры, они осели в городе Харбин. Самой большой мечтой 11-летней девочки, никогда не видевшей Россию, была мечта вернуться на родину. ­Знакомство с ней у маленькой Тани прошло посредством советских фильмов, родивших в ней уверенность, что уезжать нужно не в комфортную Австралию или надежную Канаду, предложенные матери, а в неизвестную, но такую родную Россию.
«Возможность вернуться в ­Союз у нашей семьи появилась после смерти Сталина. В 56 году в магазинах Харбина у прилавков то и дело говорили о возвращении домой – все очень тосковали по родине, а бабушки и дедушки мечтали «оставить кости на родной земле».
В это время началось поднятие целины, и всех, кто решил вернуться в страну, распределяли по колхозам. Путь домой, конечно, был нелегким. Китайцы проводили нас очень хорошо – до России мы ехали в плацкартных вагонах. А на родине нас уже пересадили в теплушки, и семьям приходилось отгораживаться друг от друга простынями. Мы приехали на станцию, где нас ­распределяли по колхозам. Здесь случилась и первая трагедия – шофер, который вез нас в новый дом, оказался пьяным. Первый раз мы чудом избежали столкновения, но позже машина все же перевернулась. В нашей семье в больницу с травмами различной тяжести попали 4 человека, а в семье моего одноклассника на месте погибли мать и старшая сестра. Нас посадили в машину, везущую необтесанные бревна, – все это было дико, но, несмотря ни на что, мы были рады возвращению.
В колхозе нас встретили настороженно – называли людьми с рогами. Первое время мы с еще двумя семьями жили в конторе, так как дом для нас был еще не достроен».

Оторва Таня
Первое время Татьяна Монастырная с удивлением наблюдала за жизнью крестьян. В Харбине девочка училась в русской средней школе №4. Красивое здание в 4 этажа пришлось ­сменить на одноэтажный деревянный сарай в Омской области, куда на лето привозили цыплят и «стояла страшная вонь».
«У нас в школе было два пятых класса. Сначала меня почему-то третьей за парту посадили в один, а после того как я познакомилась с одноклассниками и немного освоилась, решили перевести в другой. С бумагой в то время было тяжело, и классная руководительница сказала, чтобы на перемене я зашла в учительскую – она даст мне дневник. Я пришла на большой перемене и сказала, что учитель по русскому языку обещала выдать мне дневник, преподаватели  на меня ополчились: «Ты даже не знаешь, как зовут учителя! И прекращай свои разговоры: «А у нас в Китае, а у нас!». Теперь ты здесь живешь и должна забыть все, что было там». Я послушала их и ответила: «А у нас учителя не позволяли себе так разговаривать с учениками», развернулась и ушла.
При том, что я была настоящей отор­вой и за словом в карман не лезла, учителя меня очень любили. К тому же я занималась в театральных и танцевальных кружках в школе. Учителя говорили, что природа наградила меня многими талантами, а я неразумно ими пользуюсь.
До 10 класса нас дошло только 6 человек, большинство ушли из школы после 7-го».

«Я мечтала быть балериной»
«Это удивительно, но уже в 6 лет я ставила танцы. В детстве я регулярно смотрела выступления Улановой и Лебединской и мечтала стать балериной. В Харбине у нас часто проводились благотворительные вечера, на которых собирали деньги для тех детей, кто остался без отца.
Я поставила целое представление, и с другими детьми мы собрали средства на инвалидную коляску для маленькой Ирины, у которой не было ног. После этих выступлений ко мне подошла женщина и спросила, не хочу ли я быть балериной, пригласила в жилсоб. В это время там готовили спектакль «Снежная королева». Девочка, исполнявшая главную роль, заболела, и мне предложили ее заменить. Я танцевала. После играла даже в драматической постановке.
Я никогда не жалела, что не стала актрисой, потому что Бог наградил меня многими талантами и свою работу я делаю прекрасно. Когда была на курсах повышения квалификации в Москве, мне предлагали остаться во МХАТе, но я так люблю Сибирь, что не смогла принять их предложение.
Лишь однажды у меня защемило в сердце. В Омский музыкальный театр приезжала школа московского балета, во время их выступления я стояла за кулисами и плакала».

«Передо мной были открыты двери пяти ВУЗов: в Москве, Ленинграде, Омске, Волгограде и Самаре. Но я видела себя только токарем на заводе».

Заводская мечта
«Школу я окончила с отличием, и передо мной были открыты двери пяти вузов: в Москве, Ленинграде, Омске, Волгограде и Самаре. Но я посмотрела фильм «Неподдающиеся», он так меня увлек, что я видела себя только токарем на заводе. Когда пришла в училище при заводе им. Баранова, мне сказали, что прием на токарей уже закончен, и предложили женскую профессию шифровальщицы. Пришлось согласиться. Закончила с отличием училище и пришла работать на завод. Бог наградил меня талантом и в этой области. Мне доверяли самые точные работы. Помню, на завод пришли детали для реактивных самолетов и ракет, они были выполнены из очень необычного и дорогого сплава. Из всей партии с браком можно было сделать только одну-единственную деталь, у меня же их не было вовсе. Помимо основной работы, я каждый день собирала девчонок на свидания – делала прически всему заводу. Мне начали говорить, что ­нужно ­идти работать парикмахером. А раньше порядки были такие: чтобы стать учеником парикмахера, нужно полгода отработать техничкой. В течение шести месяцев я убирала зал парикмахерской «Сказка» с 10 вечера и до 4 утра, а к 7 часам шла работать на завод».

Из «Сказки» в ТЮЗ
«Спустя полгода 4 ноября меня взяли в «Сказку». Первые три дня я работала в подсобке, откуда мастер пересадила меня в свое кресло и сказала, что мне нужно работать там. Впереди у меня было полгода обучения, чтобы получить звание мастера. Но уже через два месяца директор принес мне книгу со словами, что завтра ­будет экзамен. У меня обслуживались многие знаменитые люди города, но в приоритете всегда были заводчане. Однажды даже удалось поработать с Людмилой Зыкиной.
В 67 году меня отправили на парикмахерский конкурс в Новосибирск, но не сказали, что модель для причесок нужно взять с собой. Мне пришлось побегать, потому что в Новосибирске красивых девушек оказалось очень мало, как ни странно. В тот день было очень жарко, и, отчая­вшись найти нужную модель, мы сели в трамвай, где я и увидела нужную мне девушку. Добраться до нее было невозможно, поэтому мы вы­шли за ней и подловили уже в магазине. Оказалось, что она из Владивостока и работает модельером. Мне пришлось соперничать с мастерами международного и республиканского класса. Мы прошли четыре тура, и я получила первое место».

«Дал слово – держи!»
«Впервые я дала слово в пятом классе. Тогда все пионеры переписывались через «Комсомольскую правду», и у меня завязалась дружба с Ваней Солнцевым. Дети начали меня из-за этого дразнить, и тогда я дала слово, что не буду ни с кем дружить чувствами, пока учусь. Второй раз я дала слово во время выпускных экзаменов, когда одна из наших учительниц приписала мне роман с моим другом Барановским и сказала, что я из всего класса замуж выйду первая. Меня это возмутило, и я выпалила, что не выйду замуж до 25 лет. И вот до окончания срока обещания Анастасия Евгеньевна порой заглядывала к нам в ограду и узнавала: «Монастырная, замуж-то не вышла?»
Как я могла отступиться от сво­его слова? А когда взрослеешь, то начинаешь уже более придирчиво рассматривать женихов. Молодость у меня тем не менее была бурная, но без пошлостей и грязи».

«Я любила два раза в жизни»
«У меня были увлечения, но любила я всего два раза в жизни. С первым моим возлюбленным отношения расстроились. Наверное, из-за моего нрава. Я была очень общительной и, когда возвращалась через Москву со свадьбы подруги, задержалась там дольше, чем следовало, а он все эти дни ходил на вокзал и меня встречал...
А вот вторая любовь осталась со мной до сих пор. Звукорежиссер нашего театра буквально влюбил меня в себя. У нас была большая разница в возрасте: мне 27, ему 21. Я долго сопротивлялась, ведь в то время было неприлично заводить такие отношения. Но в итоге не смогла устоять и влюбилась. В театре меня стали осуждать, было очень неприятно – и мы расстались. Саша уехал в другой город, а я осталась в ­ТЮЗе. Я не могла дышать без него, жить. А он звонил мне и говорил: «Не кричи, не зови меня!»
Очень расстраивалась мама, переживала, что родила меня ­какой-то неправильной. Тогда я ей сказала, что если не выйду замуж до 30 лет, то обязательно рожу ребенка. Так и получилось: Саша приехал ненадолго в Омск, и на 32-м году у меня появилась дочь Аля.
Несмотря на то, что мы не вместе, я до сих пор люблю Александра, и никакие предложения руки и сердца не могут меня переломить».

«Я не могла дышать без него, жить. А он звонил мне и говорил: «Не кричи, не зови меня!»

Текст: Марина Грудинина
Фото: фотостудия PANAMA
Организатор съемки: Мария Третьякова