– Первая книга – почти как дитя. Помню, как радостно бегал с ней по городу. От избытка чувств хочется качать ее, подбрасывать в воздух…
– Поэта можно «измерить» тиражами выпущенных им книг?
– Возьмем, к примеру, поэтессу Эмили Дикинсон. При жизни она опубликовала менее десяти стихотворений, а после ее смерти оказалось, что их у нее было почти две тысячи! Сейчас критики называют ее одним из величайших американских поэтов. Однако, если поэт хочет самостоятельно позаботиться о том, чтобы его стихотворения жили, каждый сборник необходимо выпускать тиражом как минимум 100 экземпляров. У меня готовится к выпуску шестой по счету сборник, тираж обычно варьируется в пределах 100-500 экземпляров, и чаще всего все выпущенные книги расходятся по читателям.
– Можно ли говорить о коммерческом успехе?
– Как говорила Белла Ахмадулина, для поэта он скорее невозможен. Но я не бессребреник, стараюсь как минимум покрыть расходы на выпуск тиража, и зачастую это мне удается. Обычно услуги типографии обходятся мне в 10-25 тысяч. Помогают презентации, на которые я обычно приглашаю от 20 до 50 человек. Это может быть творческий вечер с чтением стихов, выступлениями приглашенных коллективов. Во время таких мероприятий расходится часть тиража. Что-то я отправляю людям, которые работают со мной – дизайнерам, художникам, редактору. Так получилось, что мои соратники по творчеству живут в разных городах – это Екатеринбург, Санкт-Петербург, Тюмень. Так мои стихи «путешествуют» по стране.
– А можно ли найти кого-то, кто проспонсирует поэзию?
– Мне удалось это в четырех случаях из шести. Предполагаемого спонсора важно заинтересовать еще до начала работы над книгой – к примеру, выбрав тему, созвучную его деятельности. В случае с шестым сборником, «Город», я сотрудничал с нашим финно-угорским культурным центром. Обычно спонсор полностью или частично покрывает расходы на выпуск тиража, потом ему отходит какая-то часть экземпляров (10-20). А ты можешь, к примеру, посвятить стихотворение этой организации.
– Кстати, а «штучные» заказы на тематические стихи у вас бывают?
– К 8 марта, к примеру, был заказ от Краснодарского роддома: 18 четверостиший о женщинах. Обращался к жене за помощью, чтобы она рассказала о женской доле. Опыт в материнстве у нее есть: нашему сыну два года.
– Стихотворения в сборнике обязательно должны быть объединены общей темой? Обязательно ли выбирать что-то «узкоспециализированное» или можно обратиться к вечным темам?
– Распространенная ошибка у начинающих поэтов – это разнобой. Сборник начинается с замысла, с выбора темы. Это может быть то, что тревожит многих: любовь, расставание, война, природа. Об этом поэты пишут веками, поэтому важно досконально изучить тему, в том числе и то, как писали об этом великие творцы. Ты должен знать, что говорили о любви другие авторы, чтобы обрести свой собственный голос, сказать о ней по-своему и тем самым удивить читателя. Как говорил о своем уникальном стиле Пикассо, «Я могу рисовать, как Рафаэль, но мне понадобится вся жизнь, чтобы научиться рисовать так, как рисует ребенок».
– В работе над шестым сборником вы пошли сложным путем и выбрали нетривиальную тему. Как проходило погружение?
– Я изучил огромный пласт культуры: живопись, классическая музыка, сказки, мифология, история правления монархов, география… Уже потом, когда ты наполнен этими знаниями, тема позовет тебя сама.
– Сколько стихотворений должно быть в сборнике?
– Обычно поэт начинает с 20-30 стихов. Потом, готовя следующие книги, приближается уже к 30-40.
– Интернет дает простой и быстрый выход на аудиторию. Не страшно подавать голос в таких условиях? Ведь и обратная связь тоже будет быстрой и, возможно, не всегда приятной…
– Конечно, когда даешь прочитать стихотворения близким, получаешь в основном восторженные отзывы. Поначалу я так и делал: писал в большей степени для себя, для близкого окружения. А потом уже стал задумываться о читателе, о том, что это за человек. Отзывы я и вправду получаю разные. К примеру, может написать доктор наук, похвалив мой сонет – это очень приятно. Но бывает и негатив, когда пишут «не пишите больше никогда, не отправляйте нам своих стихов». Такие сообщения я получаю и до сих пор. Восприятие поэзии субъективно, но негативные отзывы не могут остановить творчество.
– Довольно странно для опытного поэта… Сколько лет вы уже пишете?
– Я начал в 17 лет, то есть пишу уже 18 лет. Первый сборник вышел, когда мне было 28. Считаю, что начало творчества у меня довольно позднее, потому что, к примеру, Блок первые стихи написал в пять лет, Цветаева – в шесть. Хотя, конечно, это уникумы. Но часто поэты начинают лет в 8-11. Есть, правда, и более поздние случаи: к примеру, первые стихи Есенина увидели свет, когда ему было 19. А Окуджава свою первую песню написал во время службы в артиллерийской бригаде, когда ему было 22.
– Как филологическое образование повлияло на ваше творчество?
– Представьте: ты в огромном количестве читаешь произведения великих, и они буквально подпирают тебя своим могуществом – ты такой маленький рядом с ними, Пушкин как встанет во весь свой рост! Поначалу, конечно, ты им подражаешь. Я долго шел к себе: первые три сборника у меня были скорее подражательные. А вообще, если ты учишься на филфаке, не факт, что это гарантированно приведет тебя в литературное творчество. И не факт, что выбор иного направления образования станет препятствием. Андрей Белый, к примеру, учился на физико-математическом факультете, Андрей Вознесенский окончил архитектурный институт.
– Но наверняка филологическое образование помогает как минимум самостоятельно редактировать свои книги?
– Действительно, грамотность и близкое знакомство с литературным языком позволяют быть самому себе и корректором, и редактором. Но порой все же эффективнее обратиться к профессионалу, которому ты доверяешь. Тяжело править текст, когда тебе дорога каждая его строчка. Мне, например, недавно редактор посоветовал в одном стихотворении вычеркнуть два четверостишия. Я три дня держался за них! Хотя и знал в глубине души, что редактор прав. Я до сих пор, глядя на свои опубликованные стихотворения, с болью вспоминаю о тех фрагментах, которые пришлось убрать. Кстати, еще один важный вклад редактора – вступительная статья. Считаю, она обязательно должна быть в сборнике, чтобы предварительно познакомить читателя с автором и особенностями его творчества.
– А что касается художественной части: кто вам помогал, какие требования к визуальной стороне подготовки сборника?
– Для обложки своего последнего сборника «Город» я использовал фрагмент картины Мунка «Разлука» – это норвежский живописец, что соответствует выбранной теме, связанной с финно-угорской культурой. Кстати, эта картина висела над письменным столом норвежского драматурга Генриха Ибсена. Если обложка будет слишком непритязательной, сборник может попросту «не выстрелить»: не каждый читатель доберется до содержания, каким бы прекрасным оно ни было. Важны и иллюстрации – для моих книг их создают знакомые художники. Оптимальное количество иллюстраций в сборнике – около 10-15. Если их будет меньше, они затеряются, больше – «перебьют» словесное содержание. Перед тем, как отдавать книгу в типографию, нужно поработать над версткой – этот процесс я доверяю профессиональным дизайнерам. Также нужно сделать макет: вырезать распечатанные стихи и соединить. Я для этого использую тетради: склеиваю в них стихотворения, чтобы посмотреть, как будет смотреться готовый сборник. Кстати, важно уточнить в типографии, как они будут скреплять страницы. Знание всех нюансов позволит избежать неприятных неожиданностей.
– Павел, чем, по-вашему, отличается поэт от прозаика?
– Я бы сказал, мы «горим» по-разному. Жюль Верн, к примеру, мог сидеть и писать 18 часов кряду. Чтобы я просидел 18 часов на стуле? Мне сложно удержаться на месте и 5 минут! Поэт может быть спокоен весь день, но потом на какой-то час или полтора взорваться, как Везувий! Нужно уметь удивляться – происходящему, самому себе. В равной степени испытывать трепет как перед бабочкой, так и перед бегемотом – об этом говорил Федерико Гарсиа Лорка. Говорят, что поэт способен сделать из мухи слона. Можно зацепиться за одну строчку, один объект действительности и вокруг этого выстроить целый стихотворный мир. И не нужно распыляться, перескакивать с одного объекта на другой. Ты твердо стоишь на ногах, поворачивая лишь голову.
– А чего все-таки больше в поэзии, вдохновения или труда?
– Когда я писал первую книгу, думал, что поэзия – это вдохновение. А сейчас понимаю, что здесь есть и немалая доля ремесла. На вдохновение можно себя провоцировать, более того, поэт должен себя провоцировать! Поэзии можно научиться, и она действительно меняет жизнь, меняет мир вокруг.
Версия для печати
