Каждой твари по паре: всемирный потоп глазами Аранофски

Рецензия на фильм «Ной».



От режиссера лент «Фонтан», «Реквием по мечте», «Черный лебедь», «Рестлер» Даррена Аранофски всегда ждут чего-то фантасмагорического, поучительного и пронзительно-драматичного. Режиссер родом из Нью-Йорка любит показывать крупным планом человеческие пороки - одержимость, зависимость, тщеславие, его излюбленный прием - сопровождать свое повествование яркими вспышками ударов, истерик, наркотических ломок и космических взрывов. Неудивительно, что трактовку библейской истории Ноя и его ковчега доверили снимать именно Даррену, понимая, что излюбленного американцем психодела избежать не удастся.



«История отца, воина и спасителя Человечества и всего живого на Земле» у режиссера выходит достаточно неровной, перескакивающей с динамичного блокбастера на размеренно-нудноватую притчу. Главные герои истории получились не очень фактурными, за исключением разве что Илы (Эмма Уотсон), на чьи хрупкие плечи возложена миссия спасти род человеческий, и самого Ноя (Рассел Кроу), хотя вопросы к ним все равно остаются. Малолетнему сыну Иафету в силу его возраста в ленте отведено от силы полторы минуты экранного времени, в то же время его старший брат Сим «не сходит с передовых», однако характер обоих зрителю остается не ясен. Кроме упоминания Ноем грехов, совершению которых подвержены названные персонажи, человек, сидящий по ту сторону экрана так и не получает ответа на вопрос, что ими движет и кто из них достоин места на Ковчеге.



В оригинальном тексте, то есть в Библии, все три брата были женаты, здесь же единственной женщиной, которая может продолжить род человеческий, выступает случайно найденная на пепелище Ноем и его семьей сиротка Ила, которая мечтает в более зрелом возрасте создать семью с Ханом. Однако еще в самом начале фильма Аранофски устами Коннелли дает понять, что иметь детей девушка никогда не сможет - нанесенная ей в детстве рана лишила ее возможности исполнить свое предназначение. Без капли волшебства не обойдется, эпизодическая роль легенды мирового кинематографа Энтони Хопкинса введена в повествование как минимум для того, чтобы развернуть сюжет на 180 градусов и дать человечеству последний шанс.






Немалая роль в фильме отведена падшим ангелам, уж очень напоминающим энтов Толкиена, но уже в каменном «исполнении». Без этих малых, ну как малых, скорее гигантов, строительство Ноем Ковчега затянулось на добрую сотню лет. И тут уже отпала бы необходимость вводить в сюжет главного антагониста - потомка Каина, царя Тубала, который всеми правдами и неправдами будет стараться заполучить «билетик» в счастливую жизнь для себя и своего народа, правда, в решающий момент он забудет о последнем.



Если вы ждете от очередного творения Аранофски глубокомысленных диалогов, неожиданных откровений и ответа на вопросы, терзающие человечество на протяжении как минимум последних двух тысячелетий, то не тешьте себя напрасными иллюзиями, таковых в фильме нет. «Ной» Аранофски как «Алхимик» Коэльо - псевдофилософия в блестящей упаковке, сулящей неплохую кассу. Главного героя иногда хочется хорошенечко треснуть - слишком много на себя берет, его старшему сыну - добавить мужских черт, а жене - решимости. Ной Аранофски похож на зарвавшегося пастуха, который ведет за собой безвольных овец, при этом сам пастух еще и считает себя мессией, что облекает на страдания все стадо.



Флора и фауна в фильме американского режиссера получает больше внимания и уважения, чем потомки Каина и Сифа, оттого Рассел Кроу в роли Ноя выглядит воинствующим зоологом-радикалом. Казалось бы, после самой эпичной в духе Питера Джексона битвы чудовищ против падших и погрязнувших в грехе  людей, дело должно двигаться к развязке, но у Аранофски на этот счет было свое мнение. Кульминация лихо закручивается только тогда, когда все человечество смывает к чертям. Последующий вопрос детоубийства будто оправдывается самим режиссером и его командой, опущенный «воином и спасителем» в решающий момент клинок и вовсе выглядит «отсрочкой исполнения приговора».




Антон Ельц
Фото: kinopoisk.ru