Юрий Аистов: «По сравнению с японцами мы глазированные сырки»

Психологию японцев Юрий Аистов, мастер меча, куратор выставки «Самурай. Art of War» и генеральный директор галереи «Интерьеры Махараджей», изучил через призму восточных единоборств.

Я занимался карате подпольно. А иначе в 70-е было невозможно – это считалось антисоветчиной. Узнать что-то о восточной философии тогда можно было только из нелегальных машинописных перепечаток. За книгу по хатха-йоге, которой сейчас многие увлекаются, в то время могли легко посадить на пять лет. Когда Алексею Борисовичу Штурмину, члену президиума Российского союза боевых искусств, вручили «Орден почета», он пошутил на эту тему: «За что посадили, за то и наградили» (в советское время Штурмин за преподавание восточных единоборств отсидел в тюрьме шесть лет – прим.).

С голоданием, сыроедением, макробиотикой я познакомился еще в 12 лет. Сегодня это мода, красивый образ жизни высшего общества, но тогда многие даже слов таких не знали. Да и опять же – за это могли посадить. Откуда об этом узнал я? Мой отец увлекался восточной философией, приносил домой запрещенные книги, и это во многом предопределило мою жизнь.

В последние три месяца армии ко мне в руки попали книги Рериха, Бхагавадгита, роман Р. Ролана «Провозвестие Рамакришны». После их прочтения у меня было такое космическое состояние, что из армии я вышел с вопросами не о том, куда мне пойти учиться, работать, а с вопросами – кто я? где я? Став страшным антисоветчиком, я уехал на Алтай искать ответы на эти и многие другие вопросы. А позже поступил в лесотехническую академию: на психфак меня тогда бы точно не взяли из-за того, что мой отец к тому времени уехал в Америку.

Да, я потом тоже жил в Америке – 12 лет. Изучал йогу, нетрадиционную медицину, макробиотику, посещал семинары с ведущими мастерами мира и работал в The Brain – компании, занима­ющейся информационными системами. Встречал ли я звезд? Конечно. Это было недалеко от Голливуда. Однажды возвращаясь с обеда, увидел Харрисона Форда. Лицо знакомое, а вспомнить не могу – может, из соседней компании сотрудник? Но видимо, Харрисон всю жизнь в таких ситуациях проводит, потому что поравнявшись со мной, он хитро посмотрел на меня и сказал: «Yes! It is me».

Около десяти лет в соседнем от меня доме до того, как стать известным режиссером, жил Тарантино. Я не один раз встречал его с актером Харви Кейтелем в вегетарианском кафе – в так называемой зоне эзотериков, людей с продвинутым мировоззрением.

Как ни странно, к русским японцы относятся лучше, чем к американцам. Какими бы наглыми и хамоватыми мы ни были, они все же находят в нас что-то духовное: приезжают какие-то бешеные обезьяны, но почему-то спрашивают, как медитировать.

Если бы мы могли пожить жизнью взрослого японца в его стране хотя бы год, то после этого жизнь в России показалась бы нам санаторием. Японец всю свою жизнь проводит в статусе должника: он должен императору, у него есть обязательства перед родителями, семьей, компанией, в который он работает, перед своим именем, перед природой – перед всеми. Роль личности достаточно сильно редуцирована – первостепенно общество и его благополучие, а не собственное «я». Есть даже статистика: европейцы уделяют внимание собственным проблемам 95% времени, японцы – только 25%, посвящая 75% своего личного ресурса обществу.

В Японии общественное мнение не оценивает справедливость по нашим меркам. Оно не cодержит таких понятий, как добро или зло. Есть те, кто выполняет свой долг (и это считается хорошо), и те, кто его не выполняет. В японском кинематографе трудно найти фильм с хэппи-эндом, но если герой умирает, честно выполнив свой долг, никто из зрителей не печалится.



По сравнению с японцами мы должны себя чувствовать как глазированные сырки в шоколаде. И тем не менее у нас все плохо: и машина на три сантиметра меньше, чем у соседа, и зарплата не такая высокая, и квартира тесная... Мы все время думаем о том, что нам чего-то не хватает. А вот от японца такого не услышишь.

С первого взгляда японцы могут нам показаться мазохистами. Они приучены жить по принципу «если надо – значит, надо». Скажут японцу – вырежи сердце, и он вырежет. Они приучены к самоистязанию и самодисциплине. Если бы вы знали, что творится в японской армии, то перестали бы говорить о дедовщине в российских войсках. Потому что там все издевательства официальны: так их учат превозмогать боль. И если вы посмотрите статистику убитых и сдавшихся в плен во время Второй мировой войны, то увидите: у американцев это соотношение 1/5, у японцев – 175/1.

В Японии семья – это семья, секс – это секс. Когда муж собирается к куртизанке, его жена может вполне серьезно пожелать ему хорошо отдохнуть и получить удовольствие. Но вот если японка соберется налево, это будет считаться аморальным. В былые времена, если кто-то посягал на честь самурайской жены, она должна была сделать харакири.

Они стремятся стать не начальниками, а хорошими подчиненными. К чему это приводит, можно легко понять, сосчитав количество «Жигулей» на японских дорогах и количество Toyota на российских.

В стране восходящего солнца считается: если ты стал мастером в своем деле – значит, можешь постичь совершенство во всем. На эту тему есть притча: в далекие времена жили два мастера. Один достиг вершины в искусстве самурая владеть мечом, другой достиг высокого мастерства на пути чайного мастера. В одной из встреч они в чем-то не сошлись, и мастер меча вызвал второго на дуэль. Чайный мастер, чтобы не выглядеть жалким, попросил своего друга самурая обучить его нескольким приемам владения мечом, но тот сказал, что за ночь это сделать невозможно. Тогда мастер чая решил принять смерть достойно: в то время как его оппонент выхватил свой меч, он стоял в одной позе не шелохну­вшись. Совершенство поведения настолько поразило мастера меча, что он преклонился перед ним, как перед учителем.

Мы ушли от нормальной реальности в зону иллюзорного счастья. Если одна из высших целей японцев – слиться с природой, стать незаметным, то у нас наоборот. Нам нужно вскопать вечную мерзлоту, вырубить леса, сделать буровую в океане. Мы готовы тратить миллионы тонн сырья просто так, не задумываясь – а действительно ли нам нужно столько полиэтиленовых пакетов? И неужели нам так необходимо доехать до булочной на машине?

Справка

Юрий Аистов родился в Санкт-Петербурге в 1960 г. Его детство прошло в Афганистане в горах Гиндукуша. После армии он отправился на Алтай искать Шамбалу. Прожив там несколько лет, Аистов загорелся идеей построить Кедроград – экологически чистый город с безотходным производством. Но проработав в охране природных ресурсов Сибири и Алтая, он пришел к убеждению, что это никому не нужно. После этого Юрий уехал в США. Сейчас живет в Москве. Периодически ездит к своему сенсею в Японию. По владению мечом Аистов имеет 3 дан Мусо Дзикидэн Эйсин-рю Сэйто Сэйдэн.

Текст: Екатерина Черненко. Фото: Владимир Тищенко