Андрей Никитенко, бизнесмен, основатель экопоселения «Азъ Градъ»
Валерия Лобанова, светский хроникер «БК»
Ирина Ильиченко, редактор сайта «МС2»
Лобанова: Вопрос, который я давно хочу вам задать: что «ломается» в голове у человека, который еще недавно участвовал в гонке за богатством, а сегодня отказался от всего и ушел в леса?
Никитенко: Это не происходит в один момент. Я очень много путешествовал. Сам не знаю, почему. Причем путешествия эти были «дикого» плана: прилетаем в Южную Америку, на севере высаживаемся, на юге выходим. Потом я осознавал, что таким образом ищу себя – через другие культуры, через преодоление себя. Вот на хрена мы на Килиманджаро полезли? Причем из нескольких тысяч человек поднялось 30. Было очень тяжело физически.
Ильиченко: А что происходит с организмом?
Никитенко: Почему люди не могут добраться до вершины – это одно, почему они не могут преодолеть себя – это другое. Есть такая точка (я вот по Килиманджаро это четко отследил), когда мозг говорит: «Вот на фига тебе это надо? Иди в теплую палатку, спи. Лезешь по снегу. Зачем?!» А что-то внутреннее отвечает: «Хрен тебе, не сдамся». И продвигаешься по снегу последние этапы – за час метров 50, не больше. Наша группа омская, кстати, почти полностью поднялась – три человека всего сошли с дистанции. Желание было просто умереть. Серьезно: конкретное желание – умереть. Вот это и есть преодоление себя. Самое интересное, что было, – это опьянение на вершине. Без алкоголя, все по фигу, все в розовом цвете.
Ильиченко: А женщины с вами были?
Никитенко: Одна. Поднялась и сидела ревела на вершине.
Ильиченко: В деревне с вами живут младший сын и дочка. А двое взрослых сыновей остались в городе. Вас это расстраивает?
Никитенко: Они набивают свои шишки. Я их даже в бизнес не беру, никогда не брал и не буду брать. Пусть идут своим путем.
Лобанова: Ого! Обиды по этому поводу были?
Никитенко: Все высказывают. «Почему этим родители дают деньги, а нам нет?» Этим – дают, а я давать не буду. Старший, правда, сам сейчас реализовался, доходы у него стали неплохие. Я ему продал мебельный салон.
Ильиченко: Продали?!
Никитенко: Сказал – будешь выплачивать мне деньги за него. Он сам изъявил желание. Он недавно приходит и говорит (не мне, правда, а маме – мы очень похожи по характеру, поэтому мне с ним трудно): «Я настолько благодарен отцу, что он меня не избаловал!» Он учился на международном факультете, знаете, там, где много «новых» деток, все эти...
Лобанова: Мажорики.
Никитенко: Да. Видите, что с ними происходит? Они получили готовенькое, а этот сам стал добиваться. В Европе – страх что творится. В последний раз когда я был в Италии, мне рассказывали – просто накурятся, садятся в свой «Феррари» и разбиваются. Они все получили от этой жизни в 20 лет, у них интереса нет, и начинаются всякие извращения.
Ильиченко: Младшему сыну и дочке легко дался переезд в деревню?
Никитенко: Тут был перелом, Дане сначала сильно не нравилось, он не хотел сюда. А сейчас его из деревни не вытащишь, ему и компьютер не нужен: он на тракторе, на лошади рассекает. Дочка – пацанка, она же выросла среди парней. Сама может загнать корову. У сына не получается, а у нее – легко. Бежит такой шпендель пятилетний и корову гонит.
Лобанова: То есть это лучший способ отучить детей от PlayStation – закинуть их в глушь и дать коня?
Никитенко: Все индивидуально. Ведь в том, что они в компьютере зависают, вина не их, а вина наша – родителей, которые в суете, а ребенок сам по себе. Скоро я открываю летний лагерь для детей. Бесплатный. Экологический. Познавательный. И туда заявилось всего пять детишек!
Ильиченко: Странно, почему так мало?
Никитенко: Потому что у меня условие – участие родителей обязательно. А наш мозг этого не понимает. Смысл в том, чтобы воспитать ребенка на собственном примере, а не просто сбагрить в лагерь и задавать вопросы: «А вдруг у вас клещи?». Боитесь клещей – наймите бригаду, обработайте площадку. Чтобы ребенок увидел, как вы в нем заинтересованы, увидел вас с другой стороны.
Лобанова: Скажите, а нестандартные семьи, например «чайлд-фри», могут попасть в «Азъ Градъ»?
Никитенко: Которые не хотят заводить детей – нет, таких не хочу принимать. Они здесь вряд ли приживутся, потому что дети – одна из основ, для которой все это делается.
Лобанова: В свете последних мировых событий и однополым парам тоже вход закрыт?
Никитенко: Конечно. На фига это нужно?
Лобанова: А если бы ваш сын однажды пришел и сказал: «Папа, я гей». Вы приняли бы его жить в деревню? С мужем?
Никитенко: Я думаю, что нет.
Лобанова: Вы нетерпимы к таким вещам?
Никитенко: Я считаю, что в природе все есть, зачем нарушать гармонию? Есть инь-ян, мужское и женское. А все это уже...
Ильиченко: От лукавого.
Никитенко: Причем я думал, что любовь к своему полу – от природы. Но пообщался с Александром Яковлевичем Михайловым (друг Андрея Алексеевича, народный артист РФ, больше всего известен массовому зрителю по главной роли в фильме «Любовь и голуби» – ред.), он же в театрах работает. Говорит – нет, там специально совращают молодых парней, и те попадают в зависимость. Два факультета нормальных осталось – Михайлова и, кажется, Баталова. Остальные все «французские».
Ильиченко: Как думаете, старшие сыновья когда-нибудь разделят вашу философию жизни?
Никитенко: Старший, мне кажется, да. Средний сейчас уехал в Москву – ищет себя. Знаете, как в сказках. «Старший умный был детина, средний сын и так и сяк, младший вовсе был дурак». В жизни оно, можно сказать, почти так и есть (смеется).
Ильиченко: Суровый вы отец! Детей бьете?
Никитенко: Боже упаси. Один раз всего Витальку выпорол, когда он у бабушки пять рублей украл. Урок для него был серьезный.
Лобанова: Скажите, а ваши бывшие партнеры по бизнесу крутили у виска пальцем, когда вы задумали деревню?
Никитенко: Да я думаю, и сейчас крутит большинство, конечно.
Лобанова: А вам глубоко наплевать?
Никитенко: Да мне по фигу. Знаете, только в русском языке есть слово «совесть». Так вот, если я живу со своей совестью в ладу, то мне... Не то чтобы совсем все равно на мнение других. Но хочется уже БЫТЬ, а не казаться. «Ролексы» эти, десятки костюмов... Зачем?
Версия для печати
