– Да, это так. Феб, Клод Фролло и Квазимодо. С последним персонажем связано самое интересное. Изначально приказом для исполнения этой партии были назначены другие артисты. А вот сейчас я решила немного поменять. Я приехала с чувством, что нужно что-то новенькое. Столько спектаклей я сделала здесь, хочется уже внести коррективы в амплуа артистов.
Красавца Валентина Царькова мы видели уже во всех жестоких красивых партиях. Захотелось увидеть его в образе Квазимодо. Это некий риск. Мне интересно поработать в таком ракурсе. У меня будет два Квазимодо – Флягин и Царьков. Они абсолютно разные.
Валентин Царьков, Нина Маляренко, Надежда Калинина во время работы над новой версией «Эсмеральды»
Нина Маляренко, Андрей Матвиенко и Надежда Калинина
Сейчас мы ждем еще приглашенного артиста из другого города. Конечно, мне бы хотелось пригласить человека, который бы остался здесь работать, чтобы не зависеть от поездок. Я пытаюсь решить этот вопрос. Есть несколько вариантов. Пока на конкретном не остановились.
– Директор Омского музыкального театра поделилась с нами, что с мужским составом балета проблема.
– Мы сейчас работаем над этим. Многие театры так существуют, с приглашенными артистами. Сейчас больше даже проблема у кордебалета. И мужского, и женского.
В Ростове-на-Дону солистка японка, в Екатеринбурге то же самое. В Петрозаводске кордебалет сплошь японский. В Михайловском театре Санкт-Петербурга тоже много иностранцев.
Эта проблема колоссальная сейчас в России, которая должна решаться на государственном уровне. Не я первая, которая об этом говорит, что выпускник училища хореографического обязан отработать в России ну хотя бы два года после окончания.
Я, например, с артистами из Минска сейчас активно сотрудничаю. У них есть такое правило. Раньше в советское время такое было. Сейчас мы к чему пришли, что молодой человек или девушка считают, что в 22-23 года у них должна быть квартира, машина и все привилегии в этой жизни.
И, соответственно, как можно заработать такие деньги. Только гастролями за границей. Я сама столкнулась с тем, делая проекты с французами, что ведущие солисты из уездных театров готовы работать в кордебалете антрепризной труппы, лишь бы зарабатывать деньги и ездить по миру.
Это обидно, потому что оскудели наши театры. Если человек бесплатно получил хореографическое образование – надо отдать долг Родине и тем педагогам, которые в тебя вложили душу. Мало людей, которые готовы за творчество работать.
– Балет российский умирает?
– Нет, я не считаю, что он умирает. Просто сейчас этап такой, когда неравномерно распределяются финансовые потоки. Есть театры, которые получают колоссально высокие зарплаты, а есть совершенно иная ситуация. Очень большая сейчас разница. Хорошо получают Большой театр, Мариинка, артисты Дальневосточного филиала Мариинки.
А остальным необходимо смириться, что японские лица в балете. Но даже крупные российские театры сейчас приглашают солистов. Это хорошо, в том числе и с точки зрения привлечения нового зрителя.
– Непонятно, почему к нам Новосибирский и Пермский балет не ездят. Тут же близко.
– Это очень важно с точки зрения обмена. Я только за. Но главная проблема – это кордебалет. Если еще с солистами вопрос решить можно, то с кордебалетом намного сложнее. А ведь это самое главное, потому что свита делает короля. Да, именно массовка является показателем класса театра.
– Про постановку «Эсмеральды» по Гюго говорилось еще в бытность директором Омского музыкального Бориса Ротберга. Вам эта идея, я так понял, была интересна.
– Вообще, это замечательные, но увы, несбыточные мечты, когда балетмейстер сам приносит идею, и все с этим соглашаются. И дают под это ресурсы. Здесь это не моя идея. Но она была обоснована Борисом Львовичем, что когда-то открытие Омской балетной труппы было именно с «Эсмеральды». Идея Ротберга была сделать новую современную редакцию.
Она меня заинтересовала, но она требует большого количества людей. Это площадной спектакль. Чем сложнее, тем всегда интереснее. Я бы сказала, что наравне с проблемой артистического состава существует проблема найти музыку, которая бы соответствовала моим идеям, мыслям.
– Приоткройте завесу: какую музыку намерены использовать в новой омской «Эсмеральде»?
– Я не могу сказать, что у меня вся музыка подобрана. Могу даже за неделю до премьеры взять и поменять материал. Или найти его только, как было в «Идиоте». Там в последний момент какие-то вещи родились.
Здесь широкий очень диапазон у меня. С одной стороны, замечательно, что свобода, а с другой стороны, это большой разброс. Пытаюсь сейчас себя окольцевать таким кругом французских композиторов 19 века, чтобы нам не столкнуться с авторскими правами.
– Проблема авторских прав серьезна?
– Она существует. Меня тут спросили, будет ли звучать музыка из мюзикла «Нотр-Дам де Пари»? Конечно, нет. Потому что это мощные авторские. Это самый кассовый мюзикл за всю историю. Рекордсмен по сборам. И об этом речи быть не может. В Омске будет использована симфоническая музыка.
Берлиоз, Равель, Дебюсси. Возможно, я не смогу обойтись без немецких композиторов, таких как Малер. Но буду искать до последнего, чтобы не столкнуться с этим гением.
– Либретто ваше?
– Всегда. На первоначальном этапе я сотрудничаю с Дарьей Модзалевской. Разрабатываю. А по ходу я, как всегда, всё меняю. От оригинала там же изначально все уходят, потому что много очень сюжетных линий.
Чем мы будем отличаться от других? Я решила «охореографичить» самих стражей собора – горгулий. Надеюсь, это будет интересно. Это первое, что мне пришло в голову, когда эти затяжные страницы описаний собора и Парижа самого видела. Захотелось мистики добавить в этот балет.
Беседовал Василий Романов
фото ИД «ТРИЭС» и Александра Барановского
Версия для печати
