Валерия Лобанова, редактор светской хроники
Лобанова:
А вы были моей любовью детства. Я увидела вас в фильме...Джигурда: «Любить по-русски»... Это нормальная ситуация, сказка такая.
Лобанова: Как вы изменились? Что за человек был тогда и есть сейчас?
Джигурда: Как матрешка. Снимаясь в фильме, я был глубже, чем мой герой. Я вообще не должен был там оказаться, должен был играть другой актер – Миша Пореченков. Матвеев (режиссер – ред.) хотел сделать настоящий, русский фильм, где герои – простые люди. Мы на «Седьмом небе» с ним встретились – в прямом и переносном смысле – ресторан такой был, волей судьбы оказались за одним столом. Разговорились, я почитал ему свои стихи, спел какие-то песни. Он сказал: «Я тебя обязательно сниму в следующем фильме. Я сейчас снимаю «Любить по-русски», но поскольку у тебя княжеская внешность, а жизнь в России делают простые мужики...» Но мы накатили, я спел, мы накатили, я прочитал... «Ты меня любишь, уважаешь?». И меня утвердили на роль.
После премьеры мне предлагали контракты, многомиллионные – сделать из меня русского богатыря, варвара, который поет песни а-ля «Любить по-русски». Но пятилетний контракт включал в себя один пункт – репертуар диктует продюсерский центр. Это нормальная ситуация для шоу-бизнеса, но я тогда уже был Никита Джигурда. И для меня тогда уже свобода была превыше всего, свобода творчества, свобода во имя умножения любви – как я ее понимаю. Лепс и Михайлов вместе взятые – такую славу на весь мир, такие деньги мне предлагали. Но никакой идеи творца – моей любимой. Ничего из того, чем я интересовался уже тогда, – философии, эзотерики, оккультизма. Все это я вмещал. Но не вмещал мой герой на экране.
Ильиченко:
Поэтому вы выбрали другой путь?Джигурда: Да. Я в ночных клубах х***ю – им так кажется. Но на самом деле я просвещением занимаюсь, просто спустившись в ту точку, где разрешено все, я пользуюсь этими энергиями. «Джигурда приедет, обматерит вас и все», – говорят они. Но это не так. Я просвещаю через приколы, через игровую форму. И когда я встал перед выбором – буду ли я бабло зарабатывать, а, грубо говоря, онанизмом заниматься? А рядом – любимая женщина, спросит меня: «Что ты делаешь?» – «Мне тут деньги дают, я вот сейчас пять лет позанимаюсь, а потом... (поет) Я ку-у-уплю-ю-ю тебе-е до-о-ом у пруда-а в Подмоско-о-овье-е». Говорю – нет, ребят. Мне это не подходит. Я должен кайф ощущать. Мы на земле воплощены ради радости и кайфа. Не верьте никому, кто говорит: «Страдания!». Это все фигня на постном масле, это все придумывают религиозные деятели – для того, чтобы поставить паству на колени, повелевать и отдавать приказы. Вся эта игра на планете Земля была создана как полигон любви. Это отдельная история, которую опять-таки в европейских орденах знают, передают, не выпускают для массового сознания, потому что определено четко: есть боги, есть рабы. А я говорю...
Ильиченко: ...все равны.
Джигурда:
Конечно! Это игра. И я не говорю, хорошо или плохо, потому что и в любой батарейке есть плюс и минус. Давайте победим зло в батарейке и умножим плюс на плюс, что будет? Фигня будет.Дело не в плюсе и минусе, а в том, куда эта энергия направляется и во имя чего. У нас вокруг – это грех, это грех и это грех. Туда нельзя, сюда нельзя. Это что? Тюрьма. Многие из нас – человечество – запрограммированы матрицей. Практически у каждого человека есть выбор и есть возможность выйти из матрицы, находясь в ней. И это – то, что меня реально интересует. Потому что это – то, что реально может повлиять на ситуацию. А поскольку считается, что актерская профессия – обслуга, что мы можем? Петь, развлекать. Киркоров, Билан, Лазарев – это десерт. Который должен быть. Я и сам – десерт. Но когда в еде десерт занимает 80%...
Поэтому я говорю – нет. Я буду искать ходы, которые уравновесят. Гейская цивилизация... Я как раз толерантен, это они нетолерантны. Я призвал ребят, говорю: «Чего вы в подполье сидите? Кто первый будет вообще? Киркоров! – говорю – Филя! Вперед, и все! Будешь русским Элтоном Джоном. Почему Моисеев смог, Соседов смог, а ты... Флаг вам в руки. Но не надо на эксперименты говорить «норма». Это как искусство. Настоящее искусство – это не норма, оно не может нравиться всем. Всем – это десерт, это попса. А настоящее искусство – для продвинутых, для элиты. Анисина (Марина Анисина, олимпийская чемпионка по фигурному катанию – «МС2») сейчас говорит напрямую, когда ее спрашивают: «Почему вы выбрали не Европу, не окружение принца, а Джигурду?» – «Потому что я поняла, что он гений, что он настоящий. Потому что я встретила мужчину сильнее себя». У нас разговор шел именно на этом уровне с Анисиной. Я ей сказал: «Ты богиня (а ее тогда называли богиней льда), а я – бог любви. Кто у нас дети будут?» – «Боги». – «Вот видишь, кто тебе из буржуев твоих, миллионеров подарит эту сказку и эту реальность? Понимаешь, что мы с тобой в этой игре можем сотворить? Ты – Богородица». В каждой женщине – мать мира, если в ней это пробуждать. Если об этом говорить. Но я счастлив, что рядом со мной женщина, которая от слов жопа, х*й, п***а не падает в обморок. А может сама в выпившем виде их употребить в нужном направлении и послать всех, и меня в том числе. Протрезвев, она просит прощения, признается в любви и потом в постели вытворяет такое... Почаще посылай, чтобы потом был такой драйв через 5,5 лет совместной жизни! (Смеется.) Я могу с любимой поскандалить. Это бывает редко, но зато уж... «Джигурда подавил Анисину!». Хрен подавишь, вообще. Эта маленькая женщина становится духовным фаллосом, и убить только ее можно, все. «Делай, что хочешь, – кури, пей, я пошел спать». – «Требую продолжения банкета!». А если собираются две олимпийские чемпионки... А если троица их собирается! Идет не водка – вино, но я говорю: «Девочки, как в вас все это влезло?»
Лобанова:
Вы так откровенны...Джигурда: Я счастлив, что я прозрачен. И что обо мне написано столько фигни, что что бы я ни сотворил уже – кто чему удивится? Понимаешь, да?
«Джигурда голый ходил по переполненному пляжу». Это не ко мне, это к Лешке Панину. Это он у нас нудист и любит это. Я уважаю его позицию, но я купался с ребятами на юрмальском пляже НОЧЬЮ! Когда никого не было! Разницу чувствуете? И давал интервью, а потом поместили – тиража ради – маленькую поправочку: «Джигурда ходил по переполненному пляжу, и на замечания людей говорил: «А чего стесняться, я своим членом детей делаю». Я говорю: «Да, все отлично. Только это был не я. Это был Лешка Панин, и то через два года после». И когда я звоню в редакцию, девчонка-журналист плакать начинает: «Я материал дала, а главный...»
Ильиченко: Вы часто появляетесь в очень «горячих» передачах на ТВ...
Джигурда: Да, я прихожу на передачи, да, там меня подставляют, но я получаю деньги – раз, и я не выхожу из поля игры. Потому что если ты не входишь туда, то тебя нет. А если меня там нет, мои дети смотрят телевизор и видят суперпрофессионалов. Киркорова, Билана, Лазарева, Моисеева. И это хорошо. Но они воспринимают как дети в этой игре, что вот это и есть настоящее. И тогда я выхожу и «Опа, Джигурда! Если мы умеем смеяться над собой, гордыня не накроет всех нас своей звездой! Мы – это Ом, Ом – это в нем, в нем – это в нас, мы – это логос, бог это ты, бог это я, мы все едины, ведь нас доху... Опа, Джигурда!». Но меня не услышали, они решали, что делать с Джигурдой, – привлекать его за хулиганку или нет? За какую хулиганку? Человек вышел и спел «Люби сильней». Он, что, кричит «долой»? Парень-художник за мошонку прибивает себя к Красной площади. Он протест выражает. А я говорю: «Э-э-эй, люби сильней!» – разницу чувствуете? Не выражая претензий, я просто радуюсь от того, что я могу в своей стране на Красной площади петь то, что там вообще не звучало. И на Красной площади я говорю: да, я безумен. С точки зрения пескаря. С точки зрения океана, я – заря. Да, я настолько тонкий тролль, что, включая волю, выбрал шутовскую роль, где сам себя я троллю. Потому что я знаю, что лучше смеяться над собой, но не участвовать в том, что вытворяют сильные мира сего. И не идти тем путем, когда я своих детей должен наказывать. У меня мой младший из четырех сыновей – единственный, кто от меня получал ремня. И я до слез... Даю ремня, а у меня ком в горле. Потому что я против такого. Я могу голосом поддать, рыкнуть. У меня богиня юная, ей четыре года. Я ей говорю (громогласно): «БОГИНЯ-Я-Я!!! НЕ НАДО ТАК ДЕЛАТЬ!!!» (изображает жалобное лицо дочери). Она знает, что я ее боготворю, она знает, что она зачата в любви, они все – богини, боги, я к ним так и обращаюсь, даже когда ругаю. Потому что я понимаю, и это многие понимают – детям когда говоришь: «принцесса» – это нормально. Потом вырастают и забывают – «грешные твари», блин. Какие? Мы дети на уровне вселенских цивилизаций, мы вообще горшочники.
Лобанова:
Идея творца?Джигурда: Да. И человечество придет все равно к идее – мужчина и женщина, любовь! То, что называют любовью, то, что опошлено, то, что воспринимают как секс... нет. Любовь – это совпадение по энергетическим центрам. Есть сексуальная страсть, а есть – когда у тебя на уровне сексуальных чакр, на уровне сердца, на уровне воззрений совпадение идет. И ты тащишься. И это что-то не внизу живота, а что-то такое, что невозможно пощупать, передать словами и купить невозможно. Поэтому я говорю гейской цивилизации: спасибо. Вы мне показываете, как я не хочу, спасибо вам за ваши перлы. Я счастливый человек, потому что живу с женщиной, которая полюбила меня не потому, что я миллионер, а потому что она оценила креативную идею в этой игре. У меня мой дом – мой храм. Как и должно быть. Вот у меня картины. Вот у меня дети, я включаю иллюминацию и говорю: «Так, праздник!». Не потому что праздник, а потому что мы захотели праздника. Опа, опа, Джигурда!
Текст: Валерия Лобанова
Фото: Ирина Губарева
Версия для печати
