Виктор Вайнерман, директор Литературного музея им. Достоевского

Я служил в 70-е, был в роте писарем. До обеда заполнял журналы, выпускал «Боевой листок», а после обеда мы со старшиной и салагами ходили получать посылки. Любящие родственники присылают солдатам сладости, консервы, блоки сигарет в твёрдых пачках...

 

Под предлогом проверки посылок на наличие спиртного и других неуставных вложений старшина Тарантович всегда вскрывал банки с домашним компотом, полиэтиленовые пакеты с вареньем. Подозрительно принюхивался, пробовал на вкус их содержимое.

 

Если бы родные увидели посылку после «проверки» – пришли бы в ужас… Особенно ценной находкой была резиновая грелка с «чачей». Такая удача выпадала крайне редко.

 

Так вот, однажды не обнаруживший грелку, на которую он, видимо, очень рассчитывал, солдат спросил: «А где ма… ма… чача?» Он, видимо, хотел спросить: «Где моя чача?», но так разволновался, что проглотил букву. С тех пор его так и прозвали – Мачача…

Геннадий Дроздов, депутат Омского Госовета

У меня отец воевал, очень хорошо отзывался о своих командирах, поэтому я в армию шел с удовольствием. Это было советское время, никакой дедовщины, о которой сейчас говорят, у нас не было.

 

Мы строили БАМ, создали хорошую дорогу, которая и сегодня используется. Армию считаю школой мужества, она воспитывает мужчину, учит отвечать за свои поступки, принимать решения. В наше время, если не служил, то девушки отворачивались – больной, наверно, ущербный. Это была честь – служить в армии.

 

Что касается историй – всякое было. Вот поучительная: ехали как-то по горам, на перевал только поднялись, машин нет вокруг, вдруг смотрим – колесо по дороге катится. Остановились, вышли – наше. Чудом просто машина на бок не завалилась и мы не перевернулись.

 

Я уже потом, когда все миновало, понял, к чему это могло привести – я тогда сидел рядом с водителем как командир, а в кузове еще 30 человек сидели.

 

До сих пор – сколько лет прошло – всегда, в какую бы машину не сел, проверяю колеса и вообще все, чтобы было исправное. Исправность машины – это не только твоя безопасность, но и других людей.

 

Вот, например, чему меня армия научила – быть внимательным и осторожным.

Серей Тимофеев, художественный руководитель Лицейского театра

Я, если честно, не хотел в армию. Отучился в «Щуке», потом еще 3 года отработал в драмтеатре, в армию я пошел 24-летним.

 

Наша армия учит не только защищать родину, но и защищать свою жизнь, отстаивать свои убеждения. Я был единственным молодым солдатом в вертолетном отряде – кто был там, тот понимает, что это такое.

 

Актеры – замкнутое сообщество, а тут я узнал, что мир огромный, бесконечный, осознал, что самый гиблый путь – это насилие, а верный путь – находить общий язык с любыми людьми. Это была чудесная школа.

 

Пока я был молодым солдатом, все наряды были мои. Носки чужие я не стирал, но уборка вся была на мне. Я пытался отучить «тариков» от применения грубой силы. Мы много разговаривали, как говориться, «за жизнь», я им рассказывал про Достоевского, Толстого.

 

Потом, когда я сам уже перестал быть молодым солдатом, то убедил своих сослуживцев, что наряды надо делить честно. Все сбегались посмотреть на «дедушек», которые убирают казарму.

 

Но, к моему сожалению, те молодые, которые не прошли эту школу дедовщины, не почувствовали сами, каково терпеть издевательства, потом издевались над молодыми в два раза больше.

 

А однажды был такой случай – по телевизору показывали одновременно футбол, а по другой программе – спектакль Эфроса по Мольеру. И я убедил всю казарму смотреть спектакль. Мне это было очень нелегко, но я их убедил.

 

Конечно, они не прониклись, они смотрели на меня с недоумением: «Как может это нравится?» Но я их не осуждаю. Это же были молодые парни со всего Советского Союза – чеченцы, ингуши, осетины. Им предстоял еще долгий путь познания.

 

А я теперь понимаю, что очень бы много потерял, если бы не сходил в армию. То, что я понял, и чему научился тогда, это я применяю сейчас в режиссерской работе.

Константин Чуркин, кандидат исторических наук, директор Центра профессиональной адаптации и трудоустройства студентов и выпускников ОмГПУ

Я служил в 1966-1969 годах на Урале. Много чего вспоминается с тех времен. Была, например, история про дембеля и ворота.

 

Демобилизация у нас шла с октября по декабрь. Существовал порядок: кто служил хорошо, тот уезжал домой в октябре, а кто плохо – в последнюю очередь, перед Новым годом.

 

Один мой знакомый был хороший в целом парень, но разгильдяй, с дисциплиной у него было не очень. Оставили его до декабря. Командир дал ему дембельскую работу – поставить ворота. Сделаешь, говорит, и поедешь домой.

 

Тот ворота поставил. Уезжая говорил: «Вот, будет меня еще командир вспоминать». Только весной выяснилось, что он имел виду.

 

Начало все таять, и ворота упали. Под опорные столбы нужно было выкопать ямы и залить все цементным раствором, а он просто залил водой. Морозы стояли, и все крепко замерзло. А весной растаяло.

 

Кстати, дедовщины у нас в армии не было, нормальные были отношения. Но шутили иногда друг над другом.

 

Например, увидели в фильме «Пес-Барбос и необыкновенный кросс» такой момент – герой катится на лыжах, а лыжня обходит дерево с двух сторон. И мы такую же лыжню сделали, да еще на спуске с горы.

 

И вот едет солдат, который только-только на лыжи встал, еще кататься не умеет, и видит, что лыжня прямо в дерево его ведет. Он кричит, а остановиться не может. Но у нас рядом с деревом всегда стоял человек, который толкал таких горе-лыжников в снег.