– Наталья, у каждого творческого человека есть источник вдохновения. У кого-то это природа, у кого-то отношения с любимыми. А как у вас?

– Природа не дает мне вдохновения для творчества. Гулять по омским улицам тоже не люблю. Не радуют грязь, недострои, архитектурные нестыковки. Люди – вот, что мне интересно. Я часто нахожу типажи для своих работ, например, в общественном транспорте. Специально надеваю темные очки, чтоб человек не смущался, что я его долго и пристально разглядываю.
Например, героя для своей скульптуры «Азиат» я встретила в троллейбусе. Сижу, и вдруг заходит такой брутал с хвостиком. Я образ, конечно, переработала. Просто копирование натуры мне неинтересно. Многие художники без натуры не могут, а у меня все образы создаются в голове, только кто-то или что-то может дать этому толчок.

– Насколько долог и сложен путь от появления идеи до ее воплощения  в материале?

– Бывает по-разному. Иногда словно молния пронзила – и образ готов. А бывает, что долго вынашиваешь. Иногда дольше, чем ребенка. Одну свою работу – «Летний дождь» – я начала после первой беременности. Замысел появился, стала делать, забросила. Продолжила после рождения второго ребенка и снова забросила. Не получалась. И только после того, как я стала мамой в третий раз, я снова вернулась к этой скульптуре и завершила ее легко. Видимо, к этому времени я для нее созрела.

– У вас есть несколько объемных портретов Ахматовой, есть портрет Цветаевой. Вы, наверно, очень любите поэзию?

– Да, много читаю. В последнее время очень нравится Аркадий Кутилов. Думаю, кстати, сделать его портрет. У Кутилова каждое слово на своем месте, это мало кому удается. А еще он ведь был художником, и это чувствуется по стихам. Читаешь – и картинки в голове возникают.
Но на первом месте для, конечно, Ахматова. Очень нравится «Сероглазый король», почти все ее ранние стихи. И больше всего это: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда...». Это ведь и про меня. Когда б вы знали, из какого сора получаются работы. Я в основном делаю заготовки из глины и пластилина. Казалось бы, бросовые материалы, но именно с них все начинается, без них бы ничего не было.

– А из мрамора или бронзы вам бы хотелось творить?

– Да, но это очень сложно. Бронза – дорогой материал. Я создала, например, макет памятника Столыпину, который хотели установить возле ОмГАУ. Все, что от меня зависело, я сделала, но на изготовление скульптуры требовалось почти 2 млн рублей, и пока этот памятник так не отлит.
У меня есть несколько небольших работ из олова и свинца, которые я отливала сама дома на кухне. В ковше на плите я мешала ложечкой расплавленный свинец, как манную кашу. Этот металл – тяжелый и серый – надо плавить до тех пор, пока не появится такая желтоватая пленочка. Она называется почему-то «соломенная побежалость». Появление этой пленочки означает, что металл достаточно нагрелся, и его можно заливать в форму. Я тогда не знала, насколько сильно пары свинца вредны для здоровья.

– И каковы же были последствия?

– Всего я сделала около 10 скульптур и потом на месяц попала в больницу, лежала в гематологии с практически нулевым гемоглобином. Вот такая жертва искусству получилась.
А вот мрамор – мой материал. У меня была практика работы с ним, когда я помогала своему учителю Анатолию Цимбалу. Хотя, конечно, бучарда (так называется молоток) довольно тяжелая. Но у меня руки привыкли к работе, и зарядку делаю. Проблема только в том, что для работы с мрамором нужна специальная мастерская, потому что, когда рубишь его, все вокруг покрывается мраморной крошкой. А ведь у меня в мастерской работы хранятся, и в соседних помещениях люди работают.

– Есть ли в планах все-таки взять кусок мрамора и отсечь все лишнее?

– Да, как раз сейчас у меня есть небольшой брусок, хочу сделать на нем рельеф лежащей женщины. Думаю, как бы это воплотить. Наверное, сделаю в мастерской подобие палатки из полиэтилена и внутри буду ваять.